- Центральная городская библиотека
Для всех нас название одного из районов города - "Чекист" – вполне привычно. И редко кто задумывается над тем, что название это не с потолка свалилось, а появилось задолго до возникновения города, как такового. В этом году исполнилось уже 65 лет с тех пор, как на станцию Томск-II прибыла первая партия колонистов, будущих жителей трудовой коммуны "Чекист". О том, как выглядели приезжавшие сюда, можно судить по сохранившимся фотографиям.
Началась история ИТК №1 с бунта, который произошел в московской колонии закрытого типа. Учреждение это располагалось в Даниловском монастыре, а 2/3 его заключенных были уголовниками. Бунт, вызванный задержкой не то обеда, не то ужина, очень быстро превратился в настоящую бойню. Колонисты вырвались на площадь перед монастырем, выворачивая попутно камни из булыжной мостовой. Наряды конной милиции, вызванные охраной, не только не исправили положение, а лишь усугубили его. Неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы не удалось найти управляющего колонией. Человека этого колонисты очень уважали, и именно ему удалось найти убедительные слова, чтобы прекратить кровопролитие. Заключенным были выданы пайки, сигареты, карты. А ночью к монастырю подъехали крытые машины и без лишнего шума колонистов вывезли из столицы. Железнодорожный состав следовал без остановок до Урала, не пополнялся даже запас питьевой воды.
Бунтари Даниловского монастыря, попавшие в Сибирь, и стали по сути дела строителями колонии-коммуны. Решением Томского горисполкома Совета рабочих, красноармейских и крестьянских депутатов от 31 июня 1933 года под строительство коммуны было выделено 300 га земли на территории Архимандритской заимки.
Наверное, первым литературным документом, рассказывающим о первых днях трудокоммуны, является письмо одного из воспитателей. "Ну, друг, ничего кошмарнее не видел, как здесь. Во-первых, восемь тысяч ребят, ты представь себе эту картину. Здесь и блатяки, и урканы, майданщики, и честные ребята... Сейчас есть 2 летних барака, в них 1000 человек. В бараках грязь вершка на два, не меньше, топчанов нет, соломы нет, спят на голом грязном полу друг на дружке, столовая вмещает всего 100 человек... Многие ребята босые, нет рубашек, здесь шпана чесоточная, просто скелеты, в Томске 3-й день снег, грязь по колено, у нас что-то невероятное, вследствие плохой организации питания многие остаются голодом, бродят по улицам Томска, на базаре загоняют манатки, воруют у населения картошку, терроризируют население, обирают прохожих... На сегодня ничего похожего на коммуну нет, есть пока банда, сегодня мы вечером уезжали на совещание, без нас сотворилась драка, 3 человека порезали..."
Кто бы мог представить, что через пару лет здесь будет уже деревянный городок со школой, больницей, несколькими фабриками, клубом, летней эстрадой и т.д.
Несмотря на то, что попервости погреба белобородовских и нахаловских жителей сильно страдали от "набегов" коммунаров, про колонистов плохого мало что говорили. Одним из излюбленных лакомств была курятина. Непотрошеную птицу вместе с пером запекали в глине. Когда-то на месте нынешних участков и пировали наиболее удачливые добытчики. Однако со временем предприятия "Чекиста" стали довольно-таки прибыльными. Большим подспорьем являлось и прочное подсобное хозяйство. Питание колонистов стало гораздо лучше казенного. Хлебопекарня снабжала хлебом даже психиатрическую больницу и Черемошники. Была возможность на заработанные деньги делать покупки в магазине. Кстати, этот одноэтажный магазин до сих пор стоит в самом начале ул.Победы. Любопытен был принцип его работы. Заведовал магазином один из колонистов. Привезет товар, расфасует, напишет цены и уходит. В качестве же продавца здесь служило доверие. Ежемесячные отчеты показывали, что в кассе оставались излишки, т.к. воспитанники стеснялись брать сдачу.
Распорядок дня в коммуне был довольно-таки строгим. В 7 часов подъем, и в зависимости от смены отправлялись кто в школу, кто на работу. И работали, и учились абсолютно все, т.к. многие, "бродяжничая по стране, и к 20-ти годам о грамоте имели представление весьма смутное. Работали колонисты в цехах, построенных собственными силами - это и обувной, где шили спортивную обувь и на продажу, и для себя; гитары, балалайки и мандолины, сделанные в музыкальном, можно было встретить по всей стране. В столярном цехе ребята сделали резные деревянные ворота и установили на входе в коммуну, к этим воротам не примыкали ни забор, ни какое-либо ограждение. Поскольку коммуна была открытого типа - никакой колючки и охраны здесь не было и в помине. Колонисты были вольны сами собой распоряжаться. Желавшие сбежать, конечно, были, да и сбегали, но обычно возвращались обратно. Упорядоченная, интересная, да и, надо сказать, сытая жизнь тянула к себе обратно. Однако если для ребятишек, которые до своего приезда сюда не знали не то что вкуса, но и того, как выглядят хлеб и сахар, новая жизнь была раем, были среди колонистов и такие, кто с содроганием вспоминал проведенные здесь дни. Директор музея 78-й школы Любовь Константиновна Сидорова отыскала со своими ребятами бывшую колонистку Наталью Рыкову. Колония была мужская, но каким-то образом попадали сюда и девочки. Наталья была из числа репрессированных, и с помощью друзей совершила побег. Воспоминания о пребывании в "Чекисте" у нее остались очень тяжелые, и сотрудничать с музеем, который среди всего прочего занимается историей ИТК-1, она наотрез отказалась.
Несмотря на очень загруженный день, колонисты умудрялись посещать всевозможные кружки. В 1936 году на смотре художественной самодеятельности, который проводился среди 16 коммун и колоний - ИТК-1 заняла 1 место. На летней эстраде, возведенной, разумеется, самими колонистами, выступали Леонид Утесов, Иван Маланин. На концерты и спектакли в коммуну собиралось едва ли не все население близлежащих деревень. Команда лыжников участвовала в соревнованиях не только в Томске и Новосибирске, но даже в Москве и отовсюду возвращалась с грамотами и призами. В Москве же на первом слете писателей Борис Иртышский - один из колонистов, член литературного кружка - узнал о ребятах из Иркутска. Идея иркутских колонистов, написавших книгу о своей жизни, очень приглянулась делегату из Томска. И через несколько месяцев Виктор Корнев, Борис Иртышский и Ермингольд Дульнев закончили книгу, которая хорошо известна многим жителям нашего города - "Атаман Пузырь". Незамысловатый искренний рассказ о годах своей юности. Никого из трех авторов нет в живых. Все меньше и меньше остается людей, чья дорога в новую жизнь начиналась в "Чекисте". По выходе из колонии некоторые обзаводились семьями и оставались здесь же, в поселке. Обряд женитьбы - это, конечно, отдельная история. И всю ее в двух словах не расскажешь. Приведу лишь кое-какие моменты.
Будущие молодожены представали перед высшим органом власти - общим собранием коммунаров. Сами понимаете, что это немалое количество народа. И смущенной паре приходилось терпеть этот экзамен, включавший в себя не только серьезные вопросы, но и шуточки, а шутки, естественно, разные бывают. Коммуна имела право знать планы молодых на будущее, ведь именно она обеспечивала новую семью всем необходимым на первое время. Обязательно давали комнату, выделяли лошадь, кровать с панцирной сеткой, посуду и даже бочку для солений.
По-разному сложились судьбы воспитанников "Чекиста". История сохранила (иногда, правда, отрывочные) сведения о некоторых колонистах. Главный герой повести "Атаман Пузырь" - Валя Спичкин - образ собирательный, но главным его прототипом стал Иван Бочкарев. После Отечественной войны, во время которой командовал артиллерийским орудием, он вернулся в Томск, где и работал долгие годы строителем.
После 15 лет службы в Советской армии сюда вернулся Василий Васильевич Васин, а закончив политехнический институт, работал в одной из лабораторий.
Борис Николаевич Черепнин навсегда связал свою жизнь с другой колонией, находящейся в п. Дзержинка. Буквально до последних дней работал он там воспитателем.
Образ героя повести Витьки Золотого был навеян воспитанником Сергеем Корочкиным. Сергей Васильевич всегда был замечательным танцором, и с 41-го года по распоряжению командующего Краснознаменной Амурской флотилией его направляют в только что организованный ансамбль песни и пляски. После армейской службы больше 10 лет проработал инкассатором в Госбанке.
Офицер запаса Василий Павлович Блинков, вернувшись не в Минеральные Воды, а на свою вторую Родину - в Томск, работал мастером на шпалопропиточном заводе.
Питомец коммуны Иван Погодаев стал оперативным работником милиции, а позднее был председателем колхоза в Туганском районе.
Колонист Г.Ф. Дрыга работал всю жизнь в Комсомольске-на-Амуре на заводе "Азовсталь" металлургом. Его дети очень удивились, узнав от разыскавшей их Любови Константиновны Сидоровой о прошлом уже умершего отца.
Что же касается авторов книги "Атаман Пузырь", то Ермингольд Дульнев погиб в Великую Отечественную, Виктор Корнев работал в различных новосибирских изданиях, Борис Иртышский являлся корреспондентом ТАСС по г. Ленинграду. Пожалуй, та благодарность, которую большинство колонистов питает к своей второй Родине, звучит в словах, написанных Сергеем Корочкиным:
На правых берегах Киргизки и Томи,
Мы с первых дней семьей единой жили.
Валили лес, ложили кирпичи,
И корпуса жилые возводили.
Нас труд перековал:
И бомж, и вор стал чист,
О грязном ремесле не помышляли,
Назвав коммуну именем "Чекист",
Покончить с прошлым
Клятву все давали.
Пусть годы пронеслись
И деды мы давно,
Забыты детства горести, печали,
Но наш родной Чекист
Мы помним все равно,
В душе себя считаем томичами.
Последний раз ИТК-1 "Чекист" упоминается в документах в 1942 году. На смену коммуне приходит колония для уголовников. И теперь о поселке, утопавшем в кустах душистой черемухи, остались лишь немногочисленные воспоминания да чудом уцелевшие документы.
Полех Н.
Фото: В. Корнева.
//Новое время.- 1998.- 5 нояб.- С. 12.
В подготовке материала помогли В.Э. Карван (дочь одного из воспитателей) и Л.К.Сидорова (директор музея 78-й школы).
